под утро приснился какой-то очень пафосный городочек, с узкими улочками, то взбирающимися на холмы, то круто уходящими вниз, игрушечными домиками, розами и вьющимся виноградом по фасадам. в общем, сплошная идиллия и пастораль. что я делаю в этом городке, я так и не понял, начало сна было очень путаным. но где-то ближе к концу я поймал себя на том, что занимаюсь каким-то младенцем, и это при том, что к младенцам в реальности я как-то ниочень.
и вот мы гуляем по улице, все так чинно-благородно, что хоть сдохни. я качу коляску, младенец спит, и мы проезжаем мимо городского сквера, на углу телефонная будка. и у телефона стоит какой-то парень в плохо понятной униформе - я бы сказал, что он какой-то технический работник, вроде телеграфиста, или железнодорожника, но совершенно точно не военный. разговаривает с кем-то по телефону, и лицо у него при этом такое, что сразу становится понятно: пиздец уже произошел, и только от нас всех тут теперь зависит, насколько быстро мы с ним справимся. но его задача сейчас - описать своему собеседнику, что происходит, и получить дальнейшие указания.
и вот его собеседник называет ему код, по которому оценивается пиздецовость события, и я, мирный прохожий, тут же понимаю, что таки да, действительно пиздец - код самый высокий, просто вот уровня катастрофы. и понимаю, что все, мирная моя жизнь закончилась. и хотя я уже давно не работаю в новостях, прямо сейчас моя основная обязанность - заниматься вот этим.
а дальше я помню там во сне свой вытащенный из кармана мобильный телефон - при том, что там, в том мире, никаких мобильников еще не придумали. но я так отчетливо помню свою старенькую красную нокию, кажется, одну из последних моделей кнопочников... и там, во сне, никаких противоречий, этот телефон настолько древний, что прекрасно вписывается во всю эту пастораль.
а дальше - препоручить прогуливаемого младенца какой-то знакомой тетушке - и пилить делать свою работу. вспомнить телефоны главного выпуска, проверить, работает ли диктофон, разжиться блокнотом и ручкой...
там, во сне, я отчетливо знал, что я по--прежнему буду работать на интерфакс, какие еще могут быть варианты, не на риа новости же богомерзские в самом деле.
и так отчетливо представляю, как это все дальше будет мучительно... ну потому что в реальной жизни я сколько-то работал на катастрофах, терактах и крушениях.
проснулся - с бухающим сердцем. и долго думал о том, что это была лучшая работа в моей жизни. и что если бы в один совершенно не прекрасный момент она не закончилась как факт, я бы так и продолжал заниматься этим.
потому что это была журналистика высшей пробы, новости, за которые не стыдно, а не вот это вот все прости господи, что я делал в последние три года работы в беларуси и чем довел себя до полнейшего профессионального выгорания.
до сих пор так жаль всего, что просто горло перехватывает.