Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

сегодня меня развели, как последнего лоха.
но я честно думал, что в живой природе такого уже не встречается. ну, никто уже не зарабатывает деньги таким способом, как покойный михаил самуэлевич. а не тут-то было.
тыдыщщпошли это мы, значит, с деткой на рынок. картошки купить и помидор. вениамина с собой взяли. до рынка идти дворами, кругом лепота, яблони цветут и одуванчики, чего б вениамину в одуванчиках не побегать. дошли до рынка неспешно, любуясь красотами и общаясь с разными мелкими песиками. купил я картошки пять кило, потом помидор еще полтора, потом вспомнили, что у нас нет молока, зашли в рядом стоящий супермаркет за молоком, квасу еще бутылку. я все это так подробно рассказываю, чтобы понимать, сколько в итоге весили мои покупки. фишка в том, что вообще-то мне тяжелое носить нельзя - миопия, дистрофия сетчатки, сердце опять же, ну и жарко на улице. а детка мне не помощник, у нее руки и вообще все остальное заняты вениамином, в людных местах он становится совсем дурак, с пакетами им управлять крайне неудобно.
спускаемся с лестнички по пути домой, и тут я вижу, как по этой же лестничке ковыляет дедуся. с белой тростью, но без очков. чистенький такой, аккуратный, но от неуверенности аж трисеццо. я, канеш, предлагаю помощь, свожу его со ступеней, и тут он мне говорит жалобно так, стесняясь, не будет ли у меня какой мелочи. я, канеш, тут же всю мелочь из кошелька вытряс. и спрашиваю, может, его куда проводить, только далеко в другую сторону я не смогу, потому что пакеты тяжелые. но допустим до входа центрального в магаз довести вполне могу. или пройти с ним половину дороги до остановки.
в общем, провел я его, оставил у центрального входа в магазин. а сердце аж заходиццо. ну как это так - такой дед несчастный, такой весь жалобный, и пахнет от него так хорошо, что со стариками в таком возрасте вообще-то редкость, если честно. ну лет под девяносто ему, не меньше. поговорили еще по дороге - детей-внуков нет, в будние дни приходит соцработник три раза в неделю, вот с тростью научился ходить, живет тут в соседнем доме.
попрощались мы, переходим дорогу, и тут подбегает к нам таксист.
этот дед, говорит он, прекрасно видит, зрение у него дай бог молодым. а что так вот развлекается? а это он так на жизнь зарабатывает. пенсия? ну, он воевал. геройская пенсия.
я сначала не поверил. чесслово, вот прямо как нож в сердце вострый.
тут таксистовы коллеги набижали, стали рассказывать, как этот самый дед так жалобит людей, что они суют ему деньги на такси, чтобы до дома довезли. а он деньги берет, а когда они уходят, из машины выходит и продолжает в том же духе.
или продуктов ему кто купит полную сумку.
блин, не передать как обидно.
не то чтобы мне было денег ему жалко.
если бы у меня еще что в кошельке оставалось, я б и то отдал.
но зачем вот так на жалость разводить-то?
а тут еще и день победы этот, прямо сердце болит два дня подряд.
ну неужели бы кто отказался просто так этому деду помочь?!
пенсия геройская.
блять, ну знаю я, сколько это - геройская пенсия. если без лекарств, ее хватает, чтобы не бедствовать. а так-то...
в общем, до сих пор успокоиться не могу.

читать дальшеЖаль, что ты меня не помнишь,
Жаль, что ты меня не любишь –
Пять веков назад и пять вперед.
Пять столетий нас не будет,
Пять раз вспомнишь, пять забудешь,
Как шиповник под окном цветет.

Дом номер шесть по улице Садовой оказался двухэтажным коттеджем, спрятанным за невысоким заборчиком в палисаднике чуть в стороне от проезжей части. Перед заборчиком росли два раскидистых ясеня, между ними протянулись в ряд кусты шиповника, почти смыкаясь кронами. Под ними какой-то добрый человек додумался вкопать низенькую и на редкость неудобную лавочку.
Ясеневые кроны едва оделись листвой, зато шиповник уже зеленел вовсю. Тоненькие ветки, крупные завязи будущих цветов – за нежным облаком лавочки было не разглядеть. А когда опустятся прозрачные апрельские сумерки, зажгутся вечерние окна, этот теплый оранжевый свет доделает то, что не способна скрыть юная листва.
Почему-то больше всего на свете Феликс Сорэн боялся, что его присутствие этим вечером на улице Садовой будет обнаружено.
Можно было привести себе самому тысячу аргументов – улица выходит на набережную Ставы, за рекой цветут поплава, воздух пьяняще свеж, этой дорогой гуляют по вечерам десятки горожан (если у кого находится время для праздных гуляний в будний-то день), опять же, собачники… но он не был ни первым, ни вторым.
Потому что он – старый идиот, который верит во всякую чушь так же легко, как пятилетний ребенок. И потому, что столько лет спустя боится смотреть в глаза человеку, которого всегда считал своим врагом – единственным за всю жизнь. На всех остальных было наплевать, кроме него.
И не надо оправдываться, будто тебя мучает совесть. И убеждать себя в том, что теперь, спустя годы, все это уже не имеет никакого значения. Единственная женщина, которую ты любил – и человек, из-за которого она никогда не взглянула в твою сторону. И ты хочешь сказать, будто бы все, что случилось между вами троими, с течением времени уже не стоит и ломаного гроша.
Да, у тебя есть Нехама. Вот уже почти тридцать лет.
И что? От этого стало меньше болеть сердце?
Господи боже милосердный, если бы Хама только догадалась об этом – она бы убила его собственными руками, и была бы сто раз права.
Он сидел на лавочке под шиповником и следил, как в лиловых сумерках медленно зажигаются окна.
Вот загорелось окно на втором этаже коттеджа, справа. Женский силуэт двигался за просвеченными светом занавесками. Вспрыгнул на подоконник толстый кот, женщина протянула руку, гладя его между ушей, по загривку. Встала, ушла в глубину комнаты…
У этого Альбина Стацинского четвертая квартира. Подъездов в доме два. Значит, его окна – на втором этаже слева, если судить по нумерации.
… -- Доброго вечера, дамы. Извините, что без фрака.
-- Бинек, не стоит начинать вечер с хамства. Тем более, бабушка…
-- А что – бабушка? Бабуля вроде здорова. Выглядит, во всяком случае, прекрасно. Или ты хочешь сказать, мамуля, что мы все-таки в опере и я совершаю непоправимую ошибку? Но фрака все равно нет.
-- Стацинский, не забывайтесь!
Ого, сказал себе Феличе и приподнялся с лавочки, чтобы поглядеть, кому принадлежит этот голос. Похоже, этот нахал Альбин все-таки прав, там у него в гостиной – не меньше чем государыня Митральезы. Престарелая. Зато живая.
В отличие от Стацинского, он мог себе позволить быть грубым. Язвительным и несдержанным на язык. Потому что это было единственным, что помогало держать себя в руках. Не удариться в сентиментальные воспоминания – здесь, в этом дворе. Где, если выйти из шиповникового укрытия и пройти несколько шагов по затравелой дорожке, упрешься в обломок кирпичной стены и тольк-только зацветающую вишню над ним. Дерево такое старое, что еще несколько лет – и обрушится мощный ствол.
Та, которая звала собственного внука по фамилии, на государыню нисколько не походила. Балансируя на неровной кирпичной кладке, то и дело хватаясь рукой за шершавый ствол вишни, Феличе разглядел ее – породистую старуху со сложной прической, в тяжелых обсидиановых серьгах и строгом темном платье с плоеным кружевным воротником. Злое лицо – как будто она обижена на весь мир, и весь мир же у нее в долгу. Артритные руки в кольцах. Серебро приборов на столе, желтоватый от старости – или от электрического света – фарфор посуды. Белые с желтыми сердцевинами нарциссы в хрустальной вазе.
Аристократы чертовы.
Бедный Стацинский. Каково это – жить с такими родственницами. Судя по голосу, и мамаша у него ничего не лучше.
А впрочем, что ему, Феликсу Сорэну, до того.
Ему, выросшему в доме, похожем на крепость, но не от того, что он защищен неприступными стенами, а от того, что последняя жена деда, Гюзель, которая никогда не повысила ни на кого голоса, сумела сделать так, что каждый член семьи Сорэн чувствовал себя – защищенным. И три ее невестки – Маддалена, Жюстин и Филиппа – никогда даже не задумались о том, что может быть как-то иначе.
Дом был для него действительно крепостью, а семья – единственной ценностью, за которую имело смысл бороться.
Потом все рухнуло в один момент.
Он понятия не имеет, как это – жить, когда все по-другому. В отличие от Альбина Стацинского.
-- Вообще-то, -- сказал этот самый Стацинский с невозмутимым лицом, -- я зашел сказать, что сегодня к нам придет Лесенька. Ужинать. Потом мы с ней будем заниматься… нет, не тем, о чем вы подумали, а переводом.
-- Лучше бы тем, о чем мы, по-твоему, подумали, -- с неудовольствием заметила старуха. -- Потому что растрачивать талант на переводы вторичных текстов…
-- Да еще и в компании простолюдинки, -- подхватил Стацинский, и Феличе чуть с дерева не свалился, так вытянулось у старухи лицо. – Ладно, дамы. Я понял. Комментариев не нужно, я пошел, спасибо.
-- Бинечек, а ужин?
Напоследок Феличе успел увидеть его – худого длинного парня, сутулящегося, как и все, кто слишком много времени проводит за письменным столом. Обычное лицо, темные волосы, темные глаза. Почему – Альбин? Или это у них семейное? Впрочем, он слишком много думает и чересчур озабочен судьбой в общем-то постороннего ему человека.

Спрыгнуть с вишневого ствола в траву оказалось неожиданно тяжко. Феличе крякнул, потер болезненно ноющую поясницу. Дожили -- на старости лет по деревьям скакать, следить за юными идиотами.
Значит, он переводчик. Надо будет поискать дома его работы. Кто знает, какие сюрпризы может преподнести мироздание.
Фонарь над подъездом раскачивался под ветром, тени смещались и скользили, вызывая головокружение. Но, тем не менее, Феликс Сорэн успел заметить человека в долгополом плаще, входящего в подъезд дома.
Человек горбил спину, как если бы там, под плащом, у него были сложены два крыла. Но для горбуна он был слишком высок. Сквозь стеклянную вставку в подъездной двери Феличе увидел, как горбун достает из-за пазухи длинный конверт, сует его в почтовый ящик, выходит, оглядывает двор, поднимает воротник плаща, будто ежась от сырого ветра.
Этот ночной гость был настолько уверен в том, что во дворе, кроме него, нет ни единого человека, что встал под фонарем – там, где мгновение назад стоял сам Феличе. Постоял минуту, глядя на освещенные окна соседнего дома, и Феличе готов был поклясться, что знает, в чьи именно окна он смотрит. Потом передернул плечами, как обычно делают люди, у которых долго и привычно болит спина, и пошел прочь.
Феличе ждал, что через недолгое время услышит шорох автомобильных шин по мокрому асфальту. Или звук чужих шагов. Но до него донесся только резкий свист ветра. Так бывает, когда рядом с тобой взлетает огромная птица.
Апрельский льющийся сумрак. Ночь. Тишина.


Многоуважаемый мессир Стацинский.

Настоящим Государственное агентство по делам литературы и печати "Литературный центр" свидетельствует Вам свое почтение и приглашает к участию в Первой ярмарке литературных и переводческих проектов, каковая будет проходить в Эрлирангорде с 19 по 21 мая сего года. Возможно очное и заочное участие.
Настоящая ярмарка будет представлять собой не просто организацию встречи писателя (переводчика) с издателем. Это закрытое и заранее организованное собрание авторов, переводчиков, редакторов и финансистов, где автору или его представителю предстоит озвучить идею издательского проекта, с полноценной аргументацией, почему его рукопись окажется востребованной читателями. Сообщить о возможности продолжения сюжета и сообщить о сроках работы над рукописью.
В числе наших гостей – издательства МИФ, "Алфавит", "Воскресенье" (детская и религиозная литература), "Эйленская городская организация писательского собрания", "Бегемот" (искусствоведение и культурология), "ВерЛибр" (поэзия, миниатюры), "Митральеза Осиянная" и другие.
Наши эксперты гарантируют индивидуальный подход к каждому автору и переводчику.
Организаторы ярмарки, получая заявку от автора (переводчика) внимательно рассматривают рукопись и оставляют за собой право отказать оному в аккредитации на мероприятие, если сочтут его работу не интересной для книгоиздателей.
В случае, если Вы примете решение о заочном участии, Ваши интересы готово представлять эйленское агентство переводов "Синий кот" юридического дома "Ратцингер, Штальмайер и дочери", каковое ожидает Вашего визита не позднее 5 мая по адресу: Эйле, ул. Юмашева, д. 8, строение 1.
Телефон: (814) 57-48-12

Феликс Сорэн дочитал письмо до конца, злобно хмыкнул на последних строчках, где неизвестный автор, надо полагать, какой-нибудь клерк из этого самого "Литературного центра" рассыпался перед мессиром Стацинским в комплиментах, и подумал, что во-первых, в послании не хватает как минимум одной запятой, а во-вторых, что он понятия не имеет о существовании этой конторы.
Понабрали идиотов, которые, поди, до сих пор не в состоянии вернуть алфавиту случайно одолженные буквы. Ярмарку, вон, устроили. Людей приглашают.
Надо будет сходить. Заодно посмотреть на упомянутого мессира Стацинского поближе. Не прибегая к заглядыванию в чужие окна.
Он аккуратно сложил послание, упрятал его в конверт, после чиркнул зажигалкой и осторожно подогрел сургучную печать. Слава богу, что почтовая служба брезгует новомодными самоклеящимися конвертами, а мессиры из "Литературного центра" – электронной почтой.
Надо будет наведаться на улицу генерала Юмашева, в восьмой дом.
И заодно проверить, что за светило переводческой мысли завелось в их богоспасаемом городе.
Не переставая изумляться себе самому и происходящим вокруг событиям, Феличе вернулся в подъезд и опустил письмо в почтовый ящик.
Пусть порадуется мальчик.
Не так-то у него много радостей в жизни, судя по всему.

сидеть вот так утром и выбирать название для конторы, которая занимается исполнением желаний.
вдруг понять, что не нужны никакие "иванов, компания и сыновья", избавиться от соблазна взять названием "петров и дочери" - потому что это сразу же тянет за собой желание поглядеть попристальнее на этих дочерей, а мне сейчас не нужны лишние герои.
подумать, что оставленное в тексте место достаточно для двух небольших слов.
написать "синий краб". подумать, что больно наглая наводка на владислава петровича и перед людьми как-то неудобно.
переправить на синий кит.
вспомнить заходера и завершить квест.
синий кот.
достаточно идиотично?

- у нас на балконе труп, - сказала мне вчера детка при встрече. вместо приветствия.
тыцвот так сходу прямо. но я себя пересилил, и мы пошли в магазин, и купили там кучу продуктов, сковородку новую - а что ж, весна, пора и сковородку обновить! - а еще нож белый керамический. этот нож оказался крайне подлой штукой. выглядит как игрушечный, режет - как атомный пиздец. а с виду такой невинный. до него я и не подозревал, что колбасу можно в домашних условиях нарезать прозрачными ломтиками. послайсать, как любят говорить у братца в его нуеркщине русские граждане, который родной язык уже забыли, а старый не выучили.
в магазине было вообще весело. особенно в отделе садово-огородных товаров.
там есть такие огромные керамические горшки. а у нас дома есть фикус микрокактус микрокарпус, который уже дорос до размеров чахлого деревца. пока ему хватает, но это же не навечно. нужно готовиться заранее. и я стал осматривать эти горшки.
знаете, какое в керамических горшках эхо?
нифига вы не знаете!
и вот представьте себе картину. два с виду взрослых и нормальных человека ходят по магазину и орут в горшки. офигеть. прямо как в ролике про попугая и стаканчик. кто не видел - наберите в ютубе "попугай кричит в стаканчик" - и наслаждайтесь.
странно, как нас оттуда не выгнали. по идее, должны были, еще и психбригаду вызвать. а простыни белые можно было бы в соседнем отделе взять. там, правда, белых не очень много, в основном в цветочки. но это даже и хорошо. мне всегда казалась безнадежно грустной затея упаковывать буйных психов в белые простыни. в цвиточьки гораздо лучше, и для души приятнее, а души же надо врачевать!
но сколько веревочке ни виться... в общем, дошло дело и до трупа.
котик маня не встретила нас на пороге. не пошла играть в страшного зверя чокупила. котик маня сидела перед балконной дверью и подозрительно бдила в черноту за окном. должно быть, на балконе были зомби.
мы разобрали сумки и я сказал, что пойду на балкон курить, а потом мы будем ужинать.
- осторожно там! - завопила детка. - на труп наступишь. я тебе щас фонариком посвечу.
чтоб, значит, я обошел труп и аккуратно пристроился на табуреточке с сигареткой.
труп был.
майского жука.
пришлось выбросить его с балкона. я всегда достаточно ловко расправляюсь с трупами. пейсатиль я или хто?
сегодня опять был труп. он лежал на спине, задрав к солнцу сильные мощные натруженные лапы, и на лице его было написано - что ж я за дурак такой, как можно было соблазниться этим балконом.
я, как человек привычный, взял его бумажечкой - ну, я брезгую трупы руками брать, - и потряс рукой с бумажечкой за балконом. потому что выбрасывание трупа майского жука не сильно загрязнит природу, а бумажычка - сильно. но тут оказалось, что труп - не труп. что он просто упал и ослаб, и перегрелся на солнышке. лежал себе, беспомощный, как красноармеец сухов в пустыне, и ждал, когда прибежит ахметка с чайником. или все наоборот? ну, не важно.
от бумажечки отцепляться бывший труп отказался, улетел так в природу мать иво.
вот такая пичяльная история. и мораль.
надо закрывать на балконе окна, когда наступает тьма и силы зла властвуют безраздельно.

завтра в девять утра у меня стоматолог.
и все, и ни о чем больше думать не могу.
он сказал во время записи на консультацию - мы вам доработаем ваш железный штифт и поставим на него новую коронку.
доработаем штифт. жылезный. прямо у меня во рту.
доработаем, карл!
слесарная мастерская прямо у вас во рту. следите за руками!
ААААААААААААААААААААААААА!!!!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

спасибо вам всем, тем, кто мне вчера написал - хоть сюда в днев, хоть в скайп, хоть в фб мессенджер. потому что первое, что я ощутил сегодня утром - это то, что мне действительно стало легче. и что я действительно не один, хотя так уж получилось, что все мои друзья и близкие люди, кроме детки, существуют где-то по ту сторону экрана компа.
но с некоторыми из них мы видимся, пускай и не очень часто.
но не это главное.
вам не передать, какое это ощущение - когда с тебя вдруг падает огромный груз. когда ты наконец до самого конца начинаешь понимать, что в потере дружеских отношений никто не виноват, ну просто так случилось, никто не умер, никто даже слова плохого друг другу не сказал, просто отношения перешли для человека в другую плоскость, прими это и успокойся.
это не потому, что ты какой-то не такой. просто - так бывает. люди меняются, ну и ты в том числе.

моя большая беда и засада в том, что я всегда подсознательно жду от отношений - симметричности. адекватного ответа. и хочу рассчитывать, что человек чувствует ко мне примерно то же самое, что и я к нему.
это не переоценка, и не завышенные ожидания... это просто идеалистический взгляд на природу вещей. потому что когда у тебя внутри вооооот столько тепла и всякого такого, ты не хочешь и не способен думать, что другому это все может быть как-то совсем иначе.
что он по-другому распределяет людей на полочках в своем внутреннем алтаре.
ты вот так, а он - вот эдак.
ты понимаешь это только потом, когда уже все случилось.

ради честности, у меня случалось и наоборот. когда для меня все закончилось или перешло в иную плоскость, а для человека все еще горит. но таких случаев было гораздо, гораздо меньше.

сегодня первое мая, за окном сумрачно, зелено и дождливо, на полную мощь зацвели клены, в вороньем гнезде кипит жизнь, там, похоже, птенцы, и счастливые родители гоняют прочь третью ворону. наверное, теща пришла с инспекцией.
пойду уже курить, кормить котика, смотреть на свои буквы.
как славно, что вы у меня все есть.

день, который начинается в 9 утра со звонка в домофон и вопля в него же: "это водоканал. у вас есть холодная вода?", - по определению не может нести в себе ничего хорошего.
водой холодной с водоканалом я поделиться не смог. они прозорливо догадались под подъездом, что ее нет, обещали вернуть в половине третьего, время вот уж к четырем, из крана по-прежнему течет только кипяток. каждый поход в сортир, как вы понимаете, превращается в немыслимый квест.
посуда не мыта, белье не стирано, кругом запустение и тлен.
в полдень пришла еще одна страждущая - из газовой службы, проверять счетчик. когда она позвонила мне в дверь, я как раз убирал кошачий лоток, будучи при этом в одной футболке и в общем без штонов. предложил подождать, она сказала - фиг с ним с лотком, но штоны наденьте.
пришлось повиноваться.
потом я три часа кряду пытался дозвониться в родной жэс, чтобы узнать, чо мне теперь делать со счетчиками на воду, чо куда вносить какие показания. на том конце не отвечали, пока я не позвонил в приемную ночальнега и спросил, где этот ихинный спицалист, когда я смогу с ним астрально воссоединиться. мне сказали - она на месте, но у ней же люди!
блин, у меня тоже квартира полна людей, детка и два зверя, они все люди, и что теперь, не снимать телефон?
дозвонился.
ничо не понял.
мы говорим на разных языках.
я знаю белорусский, польский и английский так себе, неплохо владею бюрократическим и нормативным, но понять друг друга мы все равно не смогли.
у меня вчипятление, что эти люди в жэсах разговаривают на суахили.
на улице дождь, холодина смертная, вчера в командировку я ездил прасцици в зимнем пуховике, в шапке и меховых перчатках. все равно замерз как цуцык.
батареи как отключили в начале апреля, так и не включат больше никада. ну в смысле, до следующей зимы.
а между прочим, у меня сегодня - отгул. казалось бы, сиди дома, радуйся жизни. но нет, надо было выпить мне весь моск чайной ложкой, а потом удивляться, чойта я не наслаждаюсь законным отдыхом.
работать - в смысле буковки писать - с распухшей от хозяйственных траблов головой я тоже не могу.
хосспаде, когда ж я здохну наконец.

когда-то в далекой и светлой йунасте был я членом секты.
дада, мы сами основали свою секту - Великую Секту Православных Мусульман Любителей Майонеза.
тех, кто возлюблял кетчупчик, мы люто ненавидели. и если кто обнаруживал, что наш брат или скажым там сестра в гостях злоупотребляли кетчупчиком, мы его вызывали на праведный суд и изгоняли в угол писать нетленку.
нетленка потом зочитывалась. если мы находили ее достаточно нетленной, осквернитель прощался.
это конечно шуточки все, туда-сюда, но я всерьез думаю, не разместить ли мне на поиске избранного абивление примерно такого толку:

(по совету  columnist)

грешнег, пиздецки люблю слово "сасисачька", ищу единомышленников.
категорически нет: творчиским людям, тем, кто не уважает правела виликава и русскава языка, светлым чилавечикам всех сортов.
адептам "тяфтелек" тоже лучше сюда не соваться.

и посмотреть на результат.
а пока, как сказал наш местный котреарх в ответ на отказ городских властей перенести празднование дня города на другой день, не совпадающий с великим церковным празднегом:
усилим молитвы!