и вместо того, чтобы работать, я лежу примерно весь день и смотрю какой-то глупый сериал. ни на что другое руки больше не поднимаются. а вернее, не включается голова. хотя всю рабочую неделю мечтал, что вот будут выходные, я напишу и то и се и пятое десятое.
то есть у меня в заначке допрос литераторши марины станиславны пестель, в миру гражданки наталии федоровны ойдубино, в эйленском департаменте печати и безопасности. это за нумером раз.
- я буду отвечать на ваши вопросы только в присутствии адвоката.
- помилуйте, наталия федоровна. да какого же адвоката, разве у нас уголовный процесс? у нас сугубо мирная беседа.
- на предмет?
- да хотя бы вашего аморального поведения. вы ведь в гражданском сожительстве проживаете столько лет, а с виду такая порядочная барышня. соседи жалуются.
ну и все в таком духе. и под конец ей предложили подумать о том, как сделать так, чтобы уничтожить текст ее романа. в то время ну лично я не представляю, как уничтожить ээээ бестселлер. который уже прочла целая толпа народу. все равно он уже хотя бы у кого-нибудь в голове остался. так что я даже не знаю, как автор, что можно ответить на такое предложение и как эту затею практически осуществить.

вторым нумером в моих эээээ творчиских планах стоял разговор марта яновича рушица с паном ярошем раубичем. перед тем, как пану раубичу отправиться за черту.
я когда этот разговор в голове увидел, мягко скажем, офонарел. потому что там ярош словами через рот заявил, что то, что он сделал для марта, никогда не стал бы делать для анджея. потому что понятие милосердия никак не входило в цели этого эээээ скажем так человека.
и зрительный образ в качестве якоря - окно, за которым вечереющее мартовское небо, на подоконнике поливаный узкий кувшин с вербовыми ветками. ярош трогает пальцами пушистые котики. мягкие, податливые, пушистые. живые. человек, которого уже несколько лет нет в живых и которому через пару часов предстоит отправиться в мир мертвых.

ну и собственно про михалину раубич - тут вообще можно просто продолжать с любого места.
анджей, который увидел, как она рылась в его бумагах, сказавший ей тоном деревенской бабки - аднойчы цікаўнай эмілі ў лазні чагось прышчамілі.
на самом деле там, конечно, не "чагось", а вовсе даже неприлично.

я это все записываю тут затем, чтобы хотя бы это не потерять. потому что у меня весь день сегодня дико болит голова. потому что завтра начинается рабочая неделя, а на работе у нас сейчас пиздец кромешный.
потому что я понятия не имею, что будет с моей головой в следующие выходные.
потому что я хочу иметь хотя бы иллюзию того, что эти выходные не были просраны совсем уж напрасно.

а еще меня очень сильно мучает мысль о том, зачем все-таки в тексте сиквела к химерам феличе. чтобы что он там? ну то есть каждый персонаж несет какую-то нагрузку в сюжете. что касается феличе, я ее не вижу. а того, чтобы вот читатель посмотрел, как может перемениться человек, мне все-таки очень и очень мало.
и черт возьми, я хочу знать, благодаря кому именно из всех, кто там присутствует, вернулась алиса. вряд ли чтобы из-за сорэна, у него теперь голова занята другими отношениями. хотя как знать, как знать.