в голове слегка светлеет. так что надежда таки есть.
вот ненавижу это ощущение - когда в тебе сидит текст, уже готовый вылупиться, и щекочет изнутри крыльями, как бабочка в коконе, но ему еще рано. и потом, когда становится самое вовремя, этот кокон лопается, и это так больно и так прекрасно, и ты ничего не можешь с этим сделать... и никогда не знаешь, какая бабочка будет...

самое ужасное, что некоторые слова подвержены девальвации. и с этим тоже ничего нельзя сделать.
ну потому что - вот как тут убережешься.
заводишь ты, к примеру, с кем-нибудь отношения. пускай даже не любовные. пускай даже скажем там крепкая и искренняя дружба. и говоришь о другом - брат, возлюбленный, друг, не знаю там кто еще.
а потом - оппа - и тортик съелся. и нет у тебя больше ни брата, ни возлюбленного, ни сестры, никогошеньки, стоишь один весь круглая как пицца сирота (тм), и понимаешь, что ты-то сам нисколько в этом не виноват, потому что ну не можешь ты отвечать за чужие грабли, не в силах ты сделать так, чтобы все люди были кругом идеальны, да еще и соответствовали твоим ожиданиям. честно говоря, ты даже не очень-то можешь отвечать за то, чтобы твои собственные ожидания каждый гребаный раз были максимально приближены к реальной действительности.
потому что - ну, каждый же раз ждешь чуда. или чего-то близкого к тому. надеешься же на лучшее.
а получается - как всегда.
и другой, в общем и строго говоря, тоже не виноват. ну, он вот такой, какой есть, не надо было строить завышенных ожиданий, не надо было идеализировать, не надо было смотреть на ситуацию сквозь розовые очки. ок, ладно, в этом виноват, но это скорее не вина, а дурость.
и вот человека уже нет рядом с тобой, а слова остались. и они уже какие-то... не те. и ты скорей откусишь себе голову, чем еще хоть раз применишь их вот в этом смысле к кому-нибудь другому.
это и есть девальвация понятий.

никак не касаемо предыдущего.
товарища воденникова спасает только то, что он все-таки больше прикалывается, чем всерьез. если б он играл вот в это всерьез, он был бы с виликим - два сапога пара, и это было бы невыносимо.