вот какого, спрашивается, рожна я воздвигся в выходной день, в воскресенье, без четверти девять?! в воскресенье, карл! когда можно было счастливо дрыхнуть часов до одиннадцати, а то и до полудня.
карл, ты вообще что-нибудь понимаешь в этом мире?
может быть, я сошел с ума, карл? может быть, за мной уже пришел дедушка альцгеймер?
даже кошка смотрит осуждающе. впрочем, кошка меня осуждает со вчерашнего вечера, когда я предложил ей на ужин рыппку с овсянкой - все как ее заводчики советовали. до того они еще советовали куритсу и перемороженную говядину, утверждали также, что эмичька не брезгует и котлетами с борщом. знаешь, карл, я не очень доверяю кошкам, которые жрут котлеты - это же еда, богом заповеданная не кошкам, а людЯм. мне котлета и аз воздам, и все вот это вот...
но нет, карл, я не о котлетах. сейчас одиннадцать, солнышко, прохладный ветер, у меня на письменном столе пахнут ландыши. можно считать, что я уже проспал положенное мне самим собой в выходной день количество часов, и можно сделать уже что-то полезное.
например, дописать рассказ про матильду штальмайер. тем более, что я вполне могу.
но всякий раз же встает один и тот же холерный вопрос - кому это нужно, карл?
тебе, мне и еще двум десяткам человек. ничего кроме морального удовлетворения и ледяного спокойствия в голове, которое наступает всякий раз именно тогда, когда я сказал что хотел и переболел отходняком.
карл, я бесполезный графоман, и на том свете чорт в аду будет заставлять меня пить застоявшиеся чернила, в которых уже завелись мерзкие козявки. я буду их глотать и морщиться, а всякие там пушкины с достоевским станут надо мной глумливо хохотать.
ты вот это мне хотел сказать в девять утра, карл, когда растолкал меня, притворившись гнусной вороной на ясене, который растет у меня под окном. а может, это и не ясень, может вовсе даже и липа. но какая к лешему разница, карл, когда все так.
карл, я тебя ненавижу!

зы. это был пост абстинентного синдрома - я живу без кофе уже вторую неделю.