я никогда не скрывал, что иногда строю сюжеты на основе каких-нибудь стихов или песен, или сказок, или еще чего-нибудь такого. да что там иногда. почти всегда. очень клево получается, когда ты берешь метафору или образ - и либо выворачиваешь ее наизнанку, либо пытаешься понять, а что бы было, если бы она превращалась в буквальное воплощение.
пару лет назад мы с соавтором пытались сделать историю, которая формально относится к циклу Химер, это все тексты под тегом "концепция абсолютного текста". там про товарища по имени Альбин Стацинский и его подругу и ээээ возлюбленную? - но это неточный термин - панну Александру Дешч. и что-то никак не плясало в этом тексте, чего-то там не хватало. в основном, понимания того, что же именно Бинек сделал так или не так, что вообще перевернуло все мироустройство.
и вот вчера мне попался этот текст одной из самых любимых моих поэтесс - Елены Михайлик.
теперь я почти точно знаю, что именно сделал Бинек.
я только не могу пока понять, как именно стоит обходиться с понятием "компьютер". потому что, хотя изначально мы с соавтором считали, что да, во времена Бинека уже были и компы, и скорей всего даже интернет, но логически получается так, что нет, не было.
чем можно заменить вот это все? обсчитывать модели на логарифмической линейке? пользоваться методами математической статистики и теории вероятностей?
я, конечно, два последних года в школе просидел в матклассе, а это было десять часов алгебры и матанализа в неделю и еще четыре часа геометрии. и в аттестате по алгебре у меня четверка, а по геометрии и вообще пять, но это не считается. все мои оценки были построены на списывании и подсказывании. потому что я делал половине класса химию, генетику и сочинения по литературе, так что не помогать мне с профильной математикой было себе дороже.
мне явно не хватает матчасти в области вот этого всего, чтобы внятно и логично ответить на этот вопрос.
а стих - вот он.
читать дальшеЕлена Михайлик
В «Я помню чудное мгновенье»
Хранилось яблоко,
Самое лучшее в мире.
Вышло как:
Поэзию он взялся обсчитывать
В поисках связи между формой и смыслом.
Вполне респектабельное исследование.
И как-то, чтобы отвлечься,
Поставил задачу иначе:
Что если текст со всеми слоями значений
Это не код, а архив,
Нечто упакованное, сжатое в точку?..
Программу-распаковщик
Он сочинял года три –
В свободное время.
Начинал и снова бросал.
А потом скомпилировал,
Загрузил в нее Пушкина
И пошел пить чай.
Когда вернулся,
На экране висела простыня цифр,
А перед экраном светилось зеленое яблоко,
Тождественное этим цифрам.
Он понял, с чем имеет дело,
Не в тот момент,
Когда съеденное яблоко восстановилось,
А раньше, когда его попробовал.
У обыкновенных зеленых, у вторичных,
Не бывает такого вкуса –
Как будто ты грызешь летнее утро,
Длинное утро после дождя.
В «Наедине с тобою, брат»
Хранилась зажигалка,
Металлическая, механическая,
Сумма огня.
Во времена Лермонтова таких еще не делали,
Но автору ведь не обязательно знать…
В «Балтийское море дымилось»
Лежал нож. Настоящий.
Тот, чья тень – все ножи мира.
Платоновская идея ножа.
Дальше он так и жил:
Носителем смыслов.
В рюкзаке – зажигалка, нож и яблоко.
Можно пользоваться, можно делиться.
Нельзя продать.
Кажется, была еще одна вещь,
Потом он… потерял её.
Где-то оставил, забыл, упустил из рук.
Не знал еще, что от этого бывает.
Тогда и обнаружил,
Что больше не может назвать её
Или вспомнить, зачем она была нужна.
Хорошо, что не успел разархивировать
Что-то по-настоящему большое,
Что-то кровно необходимое…
С тех пор он стал очень осторожен –
С ножом, зажигалкой, яблоком.
А в работе
Ограничивался анализом архива,
То есть текста,
Не прикасаясь к содержимому.
Потому что…
В одно воскресенье
Он запустил программу.
Стихотворение Транстрёмера –
Небольшое, чересчур прозрачное…
Скучное.
И еще по цифрам понял,
Что это будет -
Счастье.
Настоящее, безбрежное, бесконечное.
Не личное – а то, что для всех.
Прочное как скорость света,
Надежное как запах солнца на ткани,
Длящееся до тепловой смерти вселенной,
Необходимое.
Даже в электронном пересказе,
Даже цифрами на экране
Оно тянуло к себе, в себя,
Засасывало как в воронку.
Он оперся на стол –
И внутри услышал черный крик яблока…
Нож и зажигалка тоже звали его,
Но это яблоко он съел тысячу раз –
Ему он открыт – понял – увидел,
Что давит не на поверхность стола,
А на клавиатуру.
На клавишу «ввод».
Успел нажать «отмену»,
Поймать электрический треск,
Уже теряя сознание, подумать:
Наверное, изгнание из рая
Выглядело именно так:
Не приговор, ужас, бедствие,
А краткий выдох – успели, удержали, не случится.
Обошлось.
Счастье.
- Да, Адам, - согласны зажигалка, нож и, конечно, яблоко. –
Оно было не только так.
Но так оно тоже было.
Если очнется, он не вспомнит это мгновение.
Будет знать, как тогда, как всегда, как раньше:
Есть четвертый предмет,
Но он утерян.
(запись от 26.09.2021)