Вообще я так что-то заебался, что нет сил не то что на вечерние страницы - а даже просто упасть мордой в кровать и то требуются нечеловеческие усилия.
Но все умные мысли приходят в голову не вовремя, и я четко знаю. Если я сейчас этого не запишу, то завтра забуду. Или оно перестанет выглядеть таким стройным.
Итак, об абсолютном тексте, стене между словом и миром и о том, почему поднимается уровень моря, почему возвращаются люди и тыды и тыды.
Я тут пересматривал уже написанное и обнаружил, что, оказывается, разгадка уже была обозначена, только тогда в полной мере мне не хватило ума осознать, что это именно она и есть. В том письме, которое Майронис написал Хальку уже из Генуэзы, после своего возвращения, есть дивной красоты и простоты метафора - о том, как ведёт себя вода, когда ты затыкаешь пальцем дырку, из которой она течёт. С абсолютным текстом ровно то же самое.
Когда вся государственная машина наконец добилась желаемого и отменила абсолютный текст как явление, на самом деле он никуда не исчез же. Это все равно как отменить восход и заход солнца. Ну то есть можно занавесить окна шторами, но собственно солнцу на это наплевать с высокой колокольни. Так и тут. Текст остался существовать, только выхода для того, чтобы, собственно, продуцировать изменения материального мира, у него не осталось. Потому что - стена между словом и миром.
И вот давление внутри системы растёт. И когда оно достигает критического уровня, начинается вот это все. В первую очередь - подъем уровня моря. Во вторую очередь - все эти «возвращенцы». Потому что каждый из них, в подавляющем большинстве - сам по себе критическое явление, сам по себе носитель абсолютного текста. Плюс добавить сюда ещё и тот факт, что текст начинает своё влияние на материальный мир ровно в ту секунду, как в читателе возникает хотя бы малый намёк на катарсис. А это значит, что каждый человек, прочевший за собственную жизнь что-либо посложнее Фауста Гёте зачоркнуто азбуки - уже носит внутри себя зерно катарсиса.
Абсолютный текст отчаянно хочет жить. Воплотиться, утвердиться в этом мире хотя бы через носителей. В надежде, что человеческому уму, в отличие от материального мира, понятие стены не столько не известно, сколько противно и чуждо. Ну вот это вот - про свободный разум и свободную волю человеков...
Ну и вот. И мы имеем то, что имеем. А когда критическая масса выросла до абсолюта, получили и наводнение в Эйле, и все остальное. И осталось только стену разбить, что Алиса с большим успехом и проделала.

Возможно, завтра все эти построения покажутся мне идиотизмом. Но это будет завтра. Сегодня я спать уже пойду.

А, и еще вишенкой на торте - я знаю, что Феличе и Хальк виделись в Эрлирангорде, когда Ковальский ездил в Генуэзу к Майронису. И говорили. Не об этом - потому что технически невозможно. Но слава богу теперь я знаю, зачем там Сорэн вообще и что с этой линией делать.

И плюс ко всему к этому параллельным курсом в моей голове разворачивается кусок про Анджея, и холера его знает, когда я смогу все это записать. Особенно учитывая, что на работе какой-то пиздец творится, и писать в блохнотик я теперь не успеваю категорически.
Как-то так и живем. Как-то так.
В октябре целых шесть дней еврейских праздников.